У Крылова над диваном, где он обыкновенно сиживал, висела большая картина в тяжелой раме. Кто-то ему дал заметить, что гвоздь, на который она была повешена, непрочен и что картина когда-нибудь может сорваться и убить его. «Нет, — отвечал Крылов, — угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и миновать мою голову».
Правдива ли эта история? Думаю, да, ведь Пушкин, передающий эту историю в «Table-talk» — друг и частый гость баснописца. Впрочем, посетить Крылова было не сложно. Поэт жил на Садовой улице, совсем рядом с Невским, имел обыкновение, высунувшись из окна, кормить голубей хлебными крошками, раскланиваться с прохожими и зазывать знакомых в гости.
За квартиру на Садовой Крылов не платил, потому что она принадлежала Публичной библиотеке, а Крылов десятилетиями состоял библиотекарем и даже составил правила пользования читальным залом, некоторые из которых действуют до сих пор.
Прохожие Крылова с удовольствием приветствовали и хорошо знали.
Во первых, как величайшего писателя России. Когда в 1832 году на богемном банкете у издателя Смирдина поднимались тосты, первый был, конечно, за государя, второй — за хозяина, ну а потом — по старшинству в русской литературе: за Крылова, за Жуковского и только после них — за Пушкина.
Во-вторых — как известного сибарита, героя многочисленных анекдотов и сплетен.
Вроде бы однажды, почти съев блюдо пирожков, Крылов заметил, что два последних — с плесенью. «Не всё ли равно, отравиться ли теми, что уже съел или теми, что съем теперь» — руководствуясь этими мыслями, баснописец прикончил и оставшиеся.
В другой раз на званом обеде в Зимнем дворце Жуковский, отлично разбиравшийся в нравах двора — ведь состоял воспитателем наследника престола — заметил Ивану Андреевичу, дескать, пропусти хотя бы одно блюдо — дай государыне императрице тебя попотчевать. «А ну как не попотчует?» — заметил переводчику «Одиссеи» Крылов — и указал проходящему официанту положить себе на сей раз двойную порцию.
Баснословное обжорство баснописца, вероятнее всего, происходит из детства, которое пришлось ровнёхонько на пугачёвское восстание. Напомню, бунт начался с осады Оренбурга и казачьей столицы — Яицкого городка. Крепость Яицкого городка Пугачёву взять так и не удалось — неудивительно, что атаман поклялся перебить всю семью непокорного офицера, возглавившего оборону. Непокорным офицером был Андрей Крылов, отец будущего литератора. Семья Крылова находилась в Оренбурге, который, к счастью для девятилетнего тогда Ивана, также выстоял против восставших, но полугодовая голодная осада, очевидно, и привела к тому, что ныне принято называть «блокадным синдромом».
Детские воспоминания Крылова о Пугачёвщине легли в основу «Капитанской дочки» Пушкина. Ну а война с Наполеоном, свидетелем которой также суждено было оказаться Крылову, непосредственно отразилась в его баснях.
Собрался волк полакомиться овечками, только вот перепутал овчарню с псарней. Застигнутый врасплох, хищник попытался вступить в переговоры с псарями — но старый ловчий, знавший, как волк умеет заговаривать зубы, не стал слушать зверя и выпустил на него стаю гончих. Серый волк — это, конечно, Наполеон в его хрестоматийном сером сюртуке, ожидавший, что Россия — лёгкая добыча, но просчитавшийся и попытавшийся вступить в переговоры — впрочем, безуспешно. Рукопись басни «Волк на псарне» Крылов передал супруге Кутузова, а та — самому полководцу. Кутузов не замедлил прочитать её публично перед офицерами. При словах старого ловчего «ты сер, а я, приятель, сед» полководец снял фуражку и потряс седой головой.
Обратилась щука к коту с просьбой научить её ловить мышей. Кот научил, сел в засаду, мышей наловил — и к щуке, проведать её. А щука, хоть и сидела в засаде по совету кота, никого не поймала, а мыши ей самой хвост отгрызли. Басня «Щука и Кот» — это у переправе через Березину, где, по замыслу Кутузова (кота), армия Наполеона должна была окончательно погибнуть, вот только адмирал Чичагов (щука) оплошал и, по общему мнению современников, позволил французскому императору с остатками войск ускользнуть.
В итоге для разгрома Наполеона понадобилось ещё несколько лет войны Шестой коалиции, по завершении которой союзники переругались. Можно ли сегодня догадаться, что именно об этом — хрестоматийная басня «Лебедь, щука и рак»?
Автор 236 басен, величайший, по единодушному мнению современников, литератор Золотого века, скончался в возрасте 75 лет (в 2 раза пережил Пушкина и почти в три раза — Лермонтова!), и вовсе не от заворота кишок, как гласит легенда, а от воспаления лёгких.
На средства, собранные по подписке среди благодарных читателей, в последний год правления выросшего на баснях Крылова Николая I и первый год правления выросшего на баснях Крылова Александра II, посреди Летнего сада был поставлен памятник почившему литератору.
Автор памятника — известный «Укротителями коней» анималист Пётр Клодт — неудивительно, что на постаменте появился целый сонм мастерски выполненных зверей — героев крыловских басен. Что, в свою очередь, немедленно породило весьма едкую эпиграмму:
Лукавый дедушка с гранитной высоты
Глядит, как ре́звятся вокруг него ребята,
И думает себе: "О милые зверята,
Какие ж, выросши, вы будете скоты!..
Источник: Записки петербургского историка
