Диме исполнилось пятнадцать, когда родители спохватились, что сын уже почти совершеннолетний, а так и не познал деревенского счастья в сознательном возрасте. Дед с бабкой жили далеко, Димка каждое лето проводил то в спортивных секциях, то в детских лагерях, а с родными виделся только по праздникам, когда те сами приезжали в гости.
— Там луга зеленые до горизонта, окушо́к в речке, курица свежайшая под ногами бегает, овощи землей вскормлены, — захлебываясь слюной, расхваливал отец свою малую родину. — С зорькой проснёшься, иван-чая тяпнешь — и на выпас. А дрова, знаешь, как в печке трещат и пахнут? А баньку представляешь себе деревенскую, с веничком дубовым? А что такое настоящая тишина, хочешь узнать? Эх… — пуская слезы, помогал он сыну собраться.
Дима не сопротивлялся. Сам он парнем был неприхотливым, а от отцовских рассказов на душе и правда становилось теплее, хотелось вкусить этого безграничного, экологически чистого восторга. С животиной подружиться, ключевой водой умыться, отдохнуть душой и телом. В общем, Димка ждал лучшего лета в своей жизни.
Вот только по приезде оказалось, что печку давно разобрали, а к дому подвели газ и водопровод. «Свежайшую» курицу берут теперь в местном супермаркете, куда она мигрирует из соседней области, а дома еще и безлимитный интернет есть.
Бабка с утра до вечера работает в городе в аптеке, а дед-инвалид целыми днями играет в танки на компьютере и никуда не выходит.
— Ну, в общем, развлекайся, наслаждайся деревенской жизнью, — сказал отец, оглядевшись и почесав затылок, и умчал в испорченный цивилизацией мир.
Диме не терпелось начать радоваться. Разобрав вещи и послонявшись по дому, он подошел к деду, который громко ругался с монитором, и спросил:
— Дед, слушай, может, дров нарубить?
— Дров? — не отрываясь от компьютера, спросил дед. — А зачем? Да и нет их у нас. Баню мы давно не топим, если хочешь помыться — вон душ имеется.
— Ясно. А на рыбалку сходим? — не отставал Дима.
— Можно как-нибудь сходить, только я все удочки давно раздал. Вот сволочь косорукая! — заорал дед в очередной раз, когда из колонок послышался звук разрывающегося снаряда.
«Вот тебе и тишина», — подумал Дима.
— Слушай, дед, ну а скотина у вас есть какая?
— Не, давно не держим. Невыгодно оно. Сейчас все эти комбикорма и прочая дрянь стоят дороже, чем мясо в магазине. Проще купить. Ромка только остался.
— Ромка? — переспросил Дима.
— Ага, поросёнок. Всё никак у меня рука не поднимается его убить. Глаза у него такие, ну… знаешь…
— Умные?
— Да не-е, куда там, дурак дураком. Грустные. Я к нему трижды подходил с ножом, а он как глаза подымет, что аж сердце кровью обливается. Никогда такого взгляда не видал. Соседа просил его зарезать, так тот после того, как к Роме в загон зашёл, неделю потом пил, любовь свою школьную вспоминал.
В общем, не знаю я, что с ним делать. Жрёт так, что только успевай накладывать, а толку никакого. Продадим мы его к праздникам, чтобы цену побольше выгадать, а там… Пусть люди сами его судьбу решают.
— А чем же мне целыми днями заниматься? — спросил Димка, чувствуя, что отец его дезинформировал своими невероятно приторными рассказами.
— Подключайся к ви-фи, смотри сериалы или давай со мной в танки! Вместе этих гадов разносить будем! Сеть называется «Кто», пароль латиницей — дед Пихто, — предложил дед, так ни разу и не повернувшись к внуку. — Дед и Пихто с большой. И без пробела.
«Да уж, вот тебе и развлечение на всё лето», — с такими мыслями Димка вышел на задний двор и решил дойти до свинарника, где обитал единственный живой организм, не считая деда, который прирос к стулу.
Сам свинарник представлял собой маленькое покосившееся сооружение, обшитое горбылём, и пристроенный к нему открытый загончик, где в этот момент и находился Роман. Поросёнок стоял посреди загона и просто смотрел в никуда, словно размышляя о своей скромной поросячьей судьбе.
Дима подошёл к загону и позвал поросёнка, посвистев, словно собаке. Животное отреагировало и впилось в Димку своими маленькими, но такими невероятно грустными глазами, что у подростка аж в груди защемило. Дед был прав: глаза у поросёнка были на редкость грустные. Ни один актёр такой взгляд не сыграет. Смотришь на него, и слёзы сами наворачиваются. И такая тоска берет, что хоть вой.
Недолго думая, Димка выудил из кармана телефон и, наспех состряпав Роману личный аккаунт, запустил видео.
голосом Дима сообщал о тяжелой судьбе Романа, сочиняя её на ходу:
— Всем привет! Меня зовут Роман, и я самый грустный на свете свин, — начал Дима свой рассказ и чуть не лопнул от смеха. Но, снова взглянув в глаза Ромы, быстро потерял желание давить лыбу.
История придумывалась легко — так сильно вдохновлял парня поросёнок своим видом. Сделав паузу, Димка забежал домой и, пошарив на книжной полке, взял первое, что попалось под руку. Вернувшись к загону, он открыл книжку на середине и с выражением прочитал стих от лица Романа. Получилось очень органично и убедительно.
— Я остался совсем один, — продолжал Димка, — моих братьев и сестёр давно съели, а я… Моя судьба уже предрешена. Для кого-то я просто бездушный кусок мяса, но разве мясо может цитировать… — Димка заглянул в книжку, — Мандельштама?
Закончил Дима словами об опостылевшей поросёнку примитивной еде, состоящей из очистков и перловки. А ещё о том, что Роман давно не ищет счастья, а ищет обычного человеческого понимания и немного лучших условий, чем этот кривой сарай, который дед построил сто лет назад. Ведь Роман — без пяти минут великий трагик! Просто поросят не принимают в творческую элиту.
Закончив съёмку, Дима отправился в дом, где собирался перекусить и предаться просмотру сериалов. Дед так и не вышел из-за компьютера, а уставшая после работы бабка уже вовсю стряпала ужин.
— Бабуль, а тебе зарплату на карту переводят? — спросил Дима между делом.
— Да, как и всем, — ответила бабка, забрасывая в кипящую воду макароны. — А ты чё хотел? Тебя дед подстрекает? Опять собирается новый танк купить, танкист хренов? — грозно помахала она половником в сторону деда.
— Да не… Не он, — поспешил защитить деда Димка. — Я маме хочу номер скинуть, чтобы она мне денег прислала, — соврал внук.
— В кошельке возьми, на холодильнике, — помешивая макароны, кивнула бабка в сторону.
Номер карты Димка собирался привязать к аккаунту Романа, чтобы собирать донаты для поросёнка. Дима не ожидал никаких особых успехов в своей наивной затее — ему просто было скучно и жалко грустного свина.
***
Следующее утро началось с громкого сочного мата.
— Димка, Димка! — звала бабка так громко, словно на неё нападают. — Погляди-ка, я ничего не нажимала, а у меня тут телефон с ума сошел! Какие-то мошенники мне деньги присылают. Уже несколько тысяч пришло на карту!
— Мошенники деньги не присылают, они их забирают! — кричал из соседней комнаты более продвинутый дед.
— Так это я мошенник, получается? Ох, хоспади, меня ж посодют! — собиралась уже разреветься бабка, но Димка выхватил телефон и прочитал сопутствующие сообщения: «На шампиньоны Роме», «Грустному Роме на поступление в театральное», «Роману от тёзки. Держись, друг!»
— Это Ромке присылают деньги! — поспешил с объяснениями внук, но сделал только хуже.
— Так это что получается, Рома — мошенник?! Ах он фраер поросячий, решил нас подставить! Да я его сейчас сама…
Бабка уже собиралась учинить расправу над бедным поросёнком. Диме пришлось приложить немало усилий, чтобы подробно объяснить суть происходящего. В конце он закрепил свой рассказ показом видео, которое снял вчера и которое за ночь собрало сотни тысяч просмотров. А деньги всё это время продолжали поступать на карту.
— Ой, не знаю, не нравится мне всё это. Ну Рома, ну артист, — причитала бабка, собираясь на работу.
Подслушивающий всё это дед вышел из своей комнаты и, усмехаясь, потрепал внука по волосам:
— Ну ты даешь!
— Дед, а ты можешь помочь мне с новым видео?
— Чем смогу, — улыбнулся старик, включая компьютер.
— Мне бы музыку какую на заднем фоне, да погрустнее. Отец говорит, что ты раньше музыкантом был, хорошо играл.
— Хм, можно попробовать.
Дед вернулся в свою комнату, послышался страшный шум. Что-то падало, гремело, разбивалось. Наконец в дверном проёме показался огромный аккордеон.
— Эх, как же давно это было, — размял пальцы дед и несколько раз сжал и разжал меха. — Надо настроить.
— А ты умеешь?
— А чего там уметь? — Дед подошел к холодильнику и, выудив оттуда полупустую бутылку водки, плеснул себе в рюмку.
— Ну вот, настроился, можно начинать, — выпив и хрюкнув от удовольствия, сказал дед, и они вместе с внуком вышли во двор.
Над сырой травой плыла легкая дымка, воздух пах сладкими кострами и удобрениями. Дима впервые почувствовал то, о чём говорил отец.
Ромка валялся на земле и наслаждался своей беззаботностью. Дед навалил ему в корыто каких-то пищевых отходов и плеснул воды из ведра.
— Надо будет ему шампиньонов купить, — сказал Дима.
— А не жирно ему? Я сам сыроежками питаюсь, — буркнул дед.
— Он заслужил, — сказал Дима и, когда Рома позавтракал, начал снимать.
Дима рассказывал о трагичной судьбе свина, о том, что он грустит по своей потерянной любви по имени Светлана, с которой их когда-то разделила жизнь. Он снова читал стихи от лица поросенка и рассуждал о вечном.
Обливаясь слезами, дед аккомпанировал рассказу внука. Слушая историю своего поросёнка и глядя в его маленькие, но такие бездонные глазки, старик искренне верил, что так и было, хотя сам знал, как было на самом деле. Для придания большего драматизма Дима более подробно снял халтурно собранное дедом жилище Романа. А между делом проронил пару слов о том, в какой деревне Рома проживает.
Закончив, дед с внуком поплакали на па́ру и пошли в магазин покупать поросёнку заслуженную еду.
Вечером, когда бабка пришла с работы, на ней не было лица:
— Этот жулик собрал сегодня денег больше, чем я зарабатываю за неделю. Прекращай это бессовестное хули… — она не договорила, так как в дверь постучали.
— Добрый вечер. Скажите, грустный Рома здесь проживает? — поинтересовался незнакомый мужчина.
— Кто его величество спрашивает? — нахмурилась бабка.
— У меня тут доставка для него, я всю вашу деревню уже объехал, примете?
Семейство в полном составе вышло на улицу, где у забора их ждала «газель» с открытыми воротами. Внутри машины лежали какие-то мешки, а ещё новое корыто.
— Что это?! — бабка явно была в бешенстве. Её воображение рисовало ей статью, за которую её скоро закроют в колонии строгого режима. И оправдаться-то не получится — свинья же не сможет на суде взять вину на себя.
— Морковь, картошка, добавки в еду, — разгружая мешки, рассказывал водитель.
— Это что, поросёнок заказал? — усмехнулся дед.
— Не, заказал какой-то мужчина с севера, оплатил всё по безналу, — пожал плечами водитель и, закрыв ворота, уехал.
На следующий день бабка взяла больничный и не пошла на работу. Ей действительно было не по себе от происходящего, и она требовала подробностей. Следующий сюжет пришлось делать при хозяйке дома. Дима заранее придумал новую историю о Роме, для этого он пару дней штудировал Шекспира и вдохновлялся, а дед тем временем реально настроил аккордеон.
Ролики про грустного Романа уже били рекорды видеохостингов и социальных сетей. У Романа появился свой костяк фанатов, которые требовали улучшения его жизни и видеодоказательств этого.
Перед тем как начинать снимать новый сюжет, дед заказал доски, крепеж, столбы, краску. Вместе с внуком они заменили и расширили загон для Ромы.
Бабку всё это время приходилось откачивать ромашковым чаем и корвалолом. Каждая новая сумма, приходящая на карту, повышала её давление на несколько цифр. Чтобы женщине стало чуточку спокойнее, Дима предложил ей оформиться в качестве самозанятой и платить налоги, что, естественно, было встречено еще большими цифрами на тонометре.
Но когда дед с внуком провели съемки нового сюжета, женщина почувствовала себя намного легче.
— Ну актёры, — смеялась она, глядя на мужа и внука, крутящихся вокруг Романа.
Рома становился всё популярнее. На почту поступали предложения от рекламных компаний, у поросёнка появился свой мерч. Сотни людей мечтали встретиться с этим драматичным героем и требовали разыскать Светлану.
Бабке пришлось уволиться с работы и заняться хозяйством. Дед и Дима отстроили Роме новый комфортный свинарник.
— Фу, а чем так пахнет? — спросил как-то дед, зайдя на кухню.
— Трюфелями, — ответила бабка. — Ромочке обед готовлю.
— Вот те раз! Ему, значит, трюфеля, а мне картошка с майонезом? — бубнил дед.
— Актёр должен хорошо питаться!
— А композитор?
— А композитор пятьдесят лет неплохо питался, потерпит.
— Ха, дожили, поросёнок уже лучше нас живёт, подумать только, — усмехнулся беззлобно дед и отправился на улицу, где уже собрались туристы.
Компьютерная мышка и клавиатура давно покрылись пылью. Все дни дед с Димкой занимались либо съемками, либо приводили в порядок двор и улучшали комфорт Романа. К его свинарнику теперь была выложена каменная дорожка, рядом был вырыт прудик, всё вокруг заселили цветами. Рома теперь жил в эстетическом раю, но продолжал грустить глазами.
В конце концов пришлось приобрести и Светлану — молодую породистую свинью, которую так долго жаждали увидеть зрители.
А потом лето закончилось. Отец приехал, чтобы забрать Димку домой. Начинался новый учебный год.
— Ну как тебе? — спросил отец, чувствуя за собой какую-то вину.
— Это было лучшее лето! — не приукрашивая ответил Дима.
Рома со Светланой перебрались в хлев, который был оборудован в доме. А перед тем как уехать, Димка закрепил там вэб-камеру, чтобы Рому отныне транслировали двадцать четыре часа в сутки.
Теперь Дима каждый день созванивался с дедом и бабкой, консультировал их по телефону, занимался маркетингом и рассказывал о пожеланиях зрителей. А когда популярность Ромы пошла на убыль, денег на счет стало поступать всё меньше и бабка задумалась о возвращении на работу, Светлана опоросилась. У Димы как раз были каникулы, и он тут же рванул в деревню. Грустнее глаз этих поросят не было на свете, хотя их жизни позавидовали бы многие люди. Дед порывался продавать свиней по миллиону за штуку и постоянно устраивал аукционы в прямом эфире, но зрители требовали не разлучать семью, и дела у Романа снова пошли в гору.
А немного позже у них появился сосед — вечно улыбающийся бык Николай.
Александр Райн
— Там луга зеленые до горизонта, окушо́к в речке, курица свежайшая под ногами бегает, овощи землей вскормлены, — захлебываясь слюной, расхваливал отец свою малую родину. — С зорькой проснёшься, иван-чая тяпнешь — и на выпас. А дрова, знаешь, как в печке трещат и пахнут? А баньку представляешь себе деревенскую, с веничком дубовым? А что такое настоящая тишина, хочешь узнать? Эх… — пуская слезы, помогал он сыну собраться.
Дима не сопротивлялся. Сам он парнем был неприхотливым, а от отцовских рассказов на душе и правда становилось теплее, хотелось вкусить этого безграничного, экологически чистого восторга. С животиной подружиться, ключевой водой умыться, отдохнуть душой и телом. В общем, Димка ждал лучшего лета в своей жизни.
Вот только по приезде оказалось, что печку давно разобрали, а к дому подвели газ и водопровод. «Свежайшую» курицу берут теперь в местном супермаркете, куда она мигрирует из соседней области, а дома еще и безлимитный интернет есть.
Бабка с утра до вечера работает в городе в аптеке, а дед-инвалид целыми днями играет в танки на компьютере и никуда не выходит.
— Ну, в общем, развлекайся, наслаждайся деревенской жизнью, — сказал отец, оглядевшись и почесав затылок, и умчал в испорченный цивилизацией мир.
Диме не терпелось начать радоваться. Разобрав вещи и послонявшись по дому, он подошел к деду, который громко ругался с монитором, и спросил:
— Дед, слушай, может, дров нарубить?
— Дров? — не отрываясь от компьютера, спросил дед. — А зачем? Да и нет их у нас. Баню мы давно не топим, если хочешь помыться — вон душ имеется.
— Ясно. А на рыбалку сходим? — не отставал Дима.
— Можно как-нибудь сходить, только я все удочки давно раздал. Вот сволочь косорукая! — заорал дед в очередной раз, когда из колонок послышался звук разрывающегося снаряда.
«Вот тебе и тишина», — подумал Дима.
— Слушай, дед, ну а скотина у вас есть какая?
— Не, давно не держим. Невыгодно оно. Сейчас все эти комбикорма и прочая дрянь стоят дороже, чем мясо в магазине. Проще купить. Ромка только остался.
— Ромка? — переспросил Дима.
— Ага, поросёнок. Всё никак у меня рука не поднимается его убить. Глаза у него такие, ну… знаешь…
— Умные?
— Да не-е, куда там, дурак дураком. Грустные. Я к нему трижды подходил с ножом, а он как глаза подымет, что аж сердце кровью обливается. Никогда такого взгляда не видал. Соседа просил его зарезать, так тот после того, как к Роме в загон зашёл, неделю потом пил, любовь свою школьную вспоминал.
В общем, не знаю я, что с ним делать. Жрёт так, что только успевай накладывать, а толку никакого. Продадим мы его к праздникам, чтобы цену побольше выгадать, а там… Пусть люди сами его судьбу решают.
— А чем же мне целыми днями заниматься? — спросил Димка, чувствуя, что отец его дезинформировал своими невероятно приторными рассказами.
— Подключайся к ви-фи, смотри сериалы или давай со мной в танки! Вместе этих гадов разносить будем! Сеть называется «Кто», пароль латиницей — дед Пихто, — предложил дед, так ни разу и не повернувшись к внуку. — Дед и Пихто с большой. И без пробела.
«Да уж, вот тебе и развлечение на всё лето», — с такими мыслями Димка вышел на задний двор и решил дойти до свинарника, где обитал единственный живой организм, не считая деда, который прирос к стулу.
Сам свинарник представлял собой маленькое покосившееся сооружение, обшитое горбылём, и пристроенный к нему открытый загончик, где в этот момент и находился Роман. Поросёнок стоял посреди загона и просто смотрел в никуда, словно размышляя о своей скромной поросячьей судьбе.
Дима подошёл к загону и позвал поросёнка, посвистев, словно собаке. Животное отреагировало и впилось в Димку своими маленькими, но такими невероятно грустными глазами, что у подростка аж в груди защемило. Дед был прав: глаза у поросёнка были на редкость грустные. Ни один актёр такой взгляд не сыграет. Смотришь на него, и слёзы сами наворачиваются. И такая тоска берет, что хоть вой.
Недолго думая, Димка выудил из кармана телефон и, наспех состряпав Роману личный аккаунт, запустил видео.
голосом Дима сообщал о тяжелой судьбе Романа, сочиняя её на ходу:
— Всем привет! Меня зовут Роман, и я самый грустный на свете свин, — начал Дима свой рассказ и чуть не лопнул от смеха. Но, снова взглянув в глаза Ромы, быстро потерял желание давить лыбу.
История придумывалась легко — так сильно вдохновлял парня поросёнок своим видом. Сделав паузу, Димка забежал домой и, пошарив на книжной полке, взял первое, что попалось под руку. Вернувшись к загону, он открыл книжку на середине и с выражением прочитал стих от лица Романа. Получилось очень органично и убедительно.
— Я остался совсем один, — продолжал Димка, — моих братьев и сестёр давно съели, а я… Моя судьба уже предрешена. Для кого-то я просто бездушный кусок мяса, но разве мясо может цитировать… — Димка заглянул в книжку, — Мандельштама?
Закончил Дима словами об опостылевшей поросёнку примитивной еде, состоящей из очистков и перловки. А ещё о том, что Роман давно не ищет счастья, а ищет обычного человеческого понимания и немного лучших условий, чем этот кривой сарай, который дед построил сто лет назад. Ведь Роман — без пяти минут великий трагик! Просто поросят не принимают в творческую элиту.
Закончив съёмку, Дима отправился в дом, где собирался перекусить и предаться просмотру сериалов. Дед так и не вышел из-за компьютера, а уставшая после работы бабка уже вовсю стряпала ужин.
— Бабуль, а тебе зарплату на карту переводят? — спросил Дима между делом.
— Да, как и всем, — ответила бабка, забрасывая в кипящую воду макароны. — А ты чё хотел? Тебя дед подстрекает? Опять собирается новый танк купить, танкист хренов? — грозно помахала она половником в сторону деда.
— Да не… Не он, — поспешил защитить деда Димка. — Я маме хочу номер скинуть, чтобы она мне денег прислала, — соврал внук.
— В кошельке возьми, на холодильнике, — помешивая макароны, кивнула бабка в сторону.
Номер карты Димка собирался привязать к аккаунту Романа, чтобы собирать донаты для поросёнка. Дима не ожидал никаких особых успехов в своей наивной затее — ему просто было скучно и жалко грустного свина.
***
Следующее утро началось с громкого сочного мата.
— Димка, Димка! — звала бабка так громко, словно на неё нападают. — Погляди-ка, я ничего не нажимала, а у меня тут телефон с ума сошел! Какие-то мошенники мне деньги присылают. Уже несколько тысяч пришло на карту!
— Мошенники деньги не присылают, они их забирают! — кричал из соседней комнаты более продвинутый дед.
— Так это я мошенник, получается? Ох, хоспади, меня ж посодют! — собиралась уже разреветься бабка, но Димка выхватил телефон и прочитал сопутствующие сообщения: «На шампиньоны Роме», «Грустному Роме на поступление в театральное», «Роману от тёзки. Держись, друг!»
— Это Ромке присылают деньги! — поспешил с объяснениями внук, но сделал только хуже.
— Так это что получается, Рома — мошенник?! Ах он фраер поросячий, решил нас подставить! Да я его сейчас сама…
Бабка уже собиралась учинить расправу над бедным поросёнком. Диме пришлось приложить немало усилий, чтобы подробно объяснить суть происходящего. В конце он закрепил свой рассказ показом видео, которое снял вчера и которое за ночь собрало сотни тысяч просмотров. А деньги всё это время продолжали поступать на карту.
— Ой, не знаю, не нравится мне всё это. Ну Рома, ну артист, — причитала бабка, собираясь на работу.
Подслушивающий всё это дед вышел из своей комнаты и, усмехаясь, потрепал внука по волосам:
— Ну ты даешь!
— Дед, а ты можешь помочь мне с новым видео?
— Чем смогу, — улыбнулся старик, включая компьютер.
— Мне бы музыку какую на заднем фоне, да погрустнее. Отец говорит, что ты раньше музыкантом был, хорошо играл.
— Хм, можно попробовать.
Дед вернулся в свою комнату, послышался страшный шум. Что-то падало, гремело, разбивалось. Наконец в дверном проёме показался огромный аккордеон.
— Эх, как же давно это было, — размял пальцы дед и несколько раз сжал и разжал меха. — Надо настроить.
— А ты умеешь?
— А чего там уметь? — Дед подошел к холодильнику и, выудив оттуда полупустую бутылку водки, плеснул себе в рюмку.
— Ну вот, настроился, можно начинать, — выпив и хрюкнув от удовольствия, сказал дед, и они вместе с внуком вышли во двор.
Над сырой травой плыла легкая дымка, воздух пах сладкими кострами и удобрениями. Дима впервые почувствовал то, о чём говорил отец.
Ромка валялся на земле и наслаждался своей беззаботностью. Дед навалил ему в корыто каких-то пищевых отходов и плеснул воды из ведра.
— Надо будет ему шампиньонов купить, — сказал Дима.
— А не жирно ему? Я сам сыроежками питаюсь, — буркнул дед.
— Он заслужил, — сказал Дима и, когда Рома позавтракал, начал снимать.
Дима рассказывал о трагичной судьбе свина, о том, что он грустит по своей потерянной любви по имени Светлана, с которой их когда-то разделила жизнь. Он снова читал стихи от лица поросенка и рассуждал о вечном.
Обливаясь слезами, дед аккомпанировал рассказу внука. Слушая историю своего поросёнка и глядя в его маленькие, но такие бездонные глазки, старик искренне верил, что так и было, хотя сам знал, как было на самом деле. Для придания большего драматизма Дима более подробно снял халтурно собранное дедом жилище Романа. А между делом проронил пару слов о том, в какой деревне Рома проживает.
Закончив, дед с внуком поплакали на па́ру и пошли в магазин покупать поросёнку заслуженную еду.
Вечером, когда бабка пришла с работы, на ней не было лица:
— Этот жулик собрал сегодня денег больше, чем я зарабатываю за неделю. Прекращай это бессовестное хули… — она не договорила, так как в дверь постучали.
— Добрый вечер. Скажите, грустный Рома здесь проживает? — поинтересовался незнакомый мужчина.
— Кто его величество спрашивает? — нахмурилась бабка.
— У меня тут доставка для него, я всю вашу деревню уже объехал, примете?
Семейство в полном составе вышло на улицу, где у забора их ждала «газель» с открытыми воротами. Внутри машины лежали какие-то мешки, а ещё новое корыто.
— Что это?! — бабка явно была в бешенстве. Её воображение рисовало ей статью, за которую её скоро закроют в колонии строгого режима. И оправдаться-то не получится — свинья же не сможет на суде взять вину на себя.
— Морковь, картошка, добавки в еду, — разгружая мешки, рассказывал водитель.
— Это что, поросёнок заказал? — усмехнулся дед.
— Не, заказал какой-то мужчина с севера, оплатил всё по безналу, — пожал плечами водитель и, закрыв ворота, уехал.
На следующий день бабка взяла больничный и не пошла на работу. Ей действительно было не по себе от происходящего, и она требовала подробностей. Следующий сюжет пришлось делать при хозяйке дома. Дима заранее придумал новую историю о Роме, для этого он пару дней штудировал Шекспира и вдохновлялся, а дед тем временем реально настроил аккордеон.
Ролики про грустного Романа уже били рекорды видеохостингов и социальных сетей. У Романа появился свой костяк фанатов, которые требовали улучшения его жизни и видеодоказательств этого.
Перед тем как начинать снимать новый сюжет, дед заказал доски, крепеж, столбы, краску. Вместе с внуком они заменили и расширили загон для Ромы.
Бабку всё это время приходилось откачивать ромашковым чаем и корвалолом. Каждая новая сумма, приходящая на карту, повышала её давление на несколько цифр. Чтобы женщине стало чуточку спокойнее, Дима предложил ей оформиться в качестве самозанятой и платить налоги, что, естественно, было встречено еще большими цифрами на тонометре.
Но когда дед с внуком провели съемки нового сюжета, женщина почувствовала себя намного легче.
— Ну актёры, — смеялась она, глядя на мужа и внука, крутящихся вокруг Романа.
Рома становился всё популярнее. На почту поступали предложения от рекламных компаний, у поросёнка появился свой мерч. Сотни людей мечтали встретиться с этим драматичным героем и требовали разыскать Светлану.
Бабке пришлось уволиться с работы и заняться хозяйством. Дед и Дима отстроили Роме новый комфортный свинарник.
— Фу, а чем так пахнет? — спросил как-то дед, зайдя на кухню.
— Трюфелями, — ответила бабка. — Ромочке обед готовлю.
— Вот те раз! Ему, значит, трюфеля, а мне картошка с майонезом? — бубнил дед.
— Актёр должен хорошо питаться!
— А композитор?
— А композитор пятьдесят лет неплохо питался, потерпит.
— Ха, дожили, поросёнок уже лучше нас живёт, подумать только, — усмехнулся беззлобно дед и отправился на улицу, где уже собрались туристы.
Компьютерная мышка и клавиатура давно покрылись пылью. Все дни дед с Димкой занимались либо съемками, либо приводили в порядок двор и улучшали комфорт Романа. К его свинарнику теперь была выложена каменная дорожка, рядом был вырыт прудик, всё вокруг заселили цветами. Рома теперь жил в эстетическом раю, но продолжал грустить глазами.
В конце концов пришлось приобрести и Светлану — молодую породистую свинью, которую так долго жаждали увидеть зрители.
А потом лето закончилось. Отец приехал, чтобы забрать Димку домой. Начинался новый учебный год.
— Ну как тебе? — спросил отец, чувствуя за собой какую-то вину.
— Это было лучшее лето! — не приукрашивая ответил Дима.
Рома со Светланой перебрались в хлев, который был оборудован в доме. А перед тем как уехать, Димка закрепил там вэб-камеру, чтобы Рому отныне транслировали двадцать четыре часа в сутки.
Теперь Дима каждый день созванивался с дедом и бабкой, консультировал их по телефону, занимался маркетингом и рассказывал о пожеланиях зрителей. А когда популярность Ромы пошла на убыль, денег на счет стало поступать всё меньше и бабка задумалась о возвращении на работу, Светлана опоросилась. У Димы как раз были каникулы, и он тут же рванул в деревню. Грустнее глаз этих поросят не было на свете, хотя их жизни позавидовали бы многие люди. Дед порывался продавать свиней по миллиону за штуку и постоянно устраивал аукционы в прямом эфире, но зрители требовали не разлучать семью, и дела у Романа снова пошли в гору.
А немного позже у них появился сосед — вечно улыбающийся бык Николай.
Александр Райн
